В полдень 18 сентября 1965 года над Кольским полуостровом произошло космическое сражение - такое предположение можно сделать на основании обломка, принадлежащего пермскому уфологу Эмилю Бачурину. Небольшой кусочек серого металла с явными следами технологической обработки на 99,9 процента состоит из вольфрама. Земная металлургия материалы такого уровня чистоты создавать пока не способна.

Вспышка в небе

Эта история началась почти 40 лет назад в окрестностях Кандалакши. Техник-геодезист изыскательской партии северо-западного института Дорстройпроект Тово Айкинен и рабочий Семен Лангусов вели теодолитный ход по трассе проектируемой дороги Кандалакша-Кировск. Сделав замеры на пикете 1031, Тово взвалил треногу с теодолитом на плечо (рабочему нести такую ценную вещь не доверял) и стал спускаться по каменистому склону. Семен пыхтел следом, продираясь сквозь заросли карликовой березки. Стоял чудесный, почти летний день, очень редкая для этих мест погода. Безмятежная синева над головой так и настраивала разлечься у костерка, дожидаясь, пока Семен сварганит немудрящий обед.

Справа, с юго-запада, небо расчерчивали три аккуратные инверсионные полоски. Тоже работают, - сочувственно подумал Тово. - Ладно, еще один замер сделаем - и привал . Но до следующей возвышенности они не дошли. Небо вдруг ослепительно вспыхнуло.

Семен заорал: Бомба, начальник, ложись! , и мгновенно залег среди маленьких валунов, закрыв голову руками - точь-в-точь, как учил инструктор по гражданской обороне. Полуослепший Тово замешкался и сперва все же положил теодолит. Прежде чем спрятаться за валун, он не удержался и еще раз взглянул на место вспышки. Прямо перед ними в небе расходилось во все стороны желто-оранжевое пятно, из которого разлетались белые искры. Вслед за глухим звуком взрыва должна была прийти воздушная волна, поэтому он прижался к камню и вцепился в корни карликовых березок.

Но вокруг стояла тишина. Через несколько секунд Тово снова выглянул из-за валуна. Глаза резало, однако он ясно увидел, что над вершиной ближайшей горы медленно тает в воздухе что-то вроде детской пирамиды из странных полупрозрачных колец. Словно гигантский малыш забыл здесь свою игрушку. Сквозь нижнее нежно-розовое кольцо уже просвечивали облака на северо-западе. Что-то не похоже на ядерную бомбу , - подумал Тово, вспомнив атомные грибы на плакатах.

Пирамида таяла несколько минут. Сколько именно, он не мог сказать, потому что его противоударные часы Волна застыли на цифрах 12.24. Должно быть, ударил о камень, решил Тово. Семен встал и очумело вертел головой. Не сговариваясь, они подобрали вещи и пошли в лагерь.

7 километров одолели часа за два, хотя шли налегке. Семена мутило, но он счел, что утром съел плохие консервы. Оба чувствовали какую-то разбитость, было на все наплевать. Часто отдыхали, поглядывая на север. Глаза продолжали слезиться, но было уже не так больно.

Начальник отряда встретил их с явным облегчением. Вспышку видели все. По такому случаю Тово с Семеном получили по стакану спирта и, кое-как закусив, отправились по палаткам. В спальные мешки заползали уже с помощью товарищей и проспали больше 12 часов.

Последнее, что отметил Тово перед тем, как отключиться, - часы снова пошли. Встряхнулись по дороге, что ли?

Невидимый нарушитель

В полдень этого дня радары ПВО Северного флота над территорией Финляндии зафиксировали объект, летевший на высоте 4 километра со скоростью военного истребителя - около 1200 километров в час. По интенсивности отметки он был похож на самолет, только вел себя странно - прыгал то вверх, то вниз метров на 200-400 и рыскал по курсу градусов на 6-10 за очень короткие промежутки времени. Словно сбивал со следа.

При подлете к границе на запрос Свой-чужой? объект не отреагировал. Не ответил и на запросы о своей принадлежности во всех принятых международных диапазонах. Финские авиадиспетчеры на экстренный запрос из СССР ответили, что они тоже наблюдают объект, но ни одного самолета в этом районе нет - ни финского, ни иностранного.

Объект между тем пересек границу и углубился на территорию СССР на 200 километров. На перехват с юга и из Мурманска были подняты два звена истребителей-перехватчиков, несколько батарей земля-воздух взяли его на прицел. Но приказ об атаке отдать не успели.

Внезапно на экранах радаров прямо над местом нахождения первой НРМ ( неотождествленной радарной мишени ) на высоте 22 километра появилась еще одна интенсивная засечка . Она начала стремительно падать на первый объект, развив скорость 8 километров в минуту.

Самое интересное, что ни один летчик не видел объекты визуально. На радарах есть, а небо чистое. Зато почти сразу же после сигнала о втором нарушителе в точке, где должен был находиться первый объект, они увидели ярчайшую вспышку, которую Семен Лангусов на земле принял за ядерный взрыв.

Вот что написал в рапорте командир первого звена, подходившего с юго-запада и находившегося к объекту ближе всех.

Вспышка была настолько яркой, что я непроизвольно зажмурился, но тут же снова открыл глаза, т.к. машину сильно бросило вверх. С трудом удержал штурвал. Впереди, прямо по курсу, расширялось, меняя окраску с ярко-белой (как при электросварке) на бело-желтую, потом, оранжевую, облако от взрыва, из которого продолжали вылетать расплавленные капли. Интуитивно принял решение уходить влево, чтобы не попасть под падающие обломки. Одновременно подал команду ведомым: Делай как я! Ответов не было, в шлемофоне стоял резкий писк. Оглянулся - ведомые поняли меня и повторили маневр.

Выше места взрыва в воздухе появилось несколько расширяющихся полупрозрачных колец, которые как бы выходили одно из другого, подскакивая вверх не менее чем на 300 метров. Цвет колец чередовался: светло-зеленый - светло-розовый. Кольца быстро уходили вверх, никаких объектов внутри колец и над ними я не увидел. Через две-три минуты связь восстановилась, но с сильными помехами .
На экранах радаров вместо первой НРМ появилось пятно помех, которое исчезло через 1,5 минуты. Вторая, более крупная мишень стремительно ушла в стратосферу и была потеряна всеми радарами.

По следам катастрофы

Версия ядерного взрыва чего-то там в воздухе возникла и у военных. Через несколько дней в партию, где работали Тово с Семеном, поступило распоряжение штаба ГО Кандалакшского района не свертывать базу у высоты 528, а дождаться прибытия поисковой группы и оказать ей всяческое содействие. Но к прибытию группы в тундре уже выпал снег. Толщина его в низинах достигала 50-70 сантиметров. Найти в таких условиях какие-нибудь обломки было практически невозможно. Повышенной радиоактивности тоже не было. Были только показания свидетелей и рапорты летчиков. Поэтому комиссия по расследованию происшествия решила объяснить все неудачным запуском зенитной ракеты, а материалы сдать в архив.

Впрочем, про летающие тарелки в то время уже слыхали. Флаг-штурман Полярной авиации Владимир Аккуратов, впоследствии ставший известным российским уфологом, во время расследования высказал мнение, что над Кольским полуостровом столкнулись неземные силы. По крайней мере, второй объект, за 2,5 минуты снизившийся с 22 до 4 километров, а после уничтожения невидимки улетевший за пределы стратосферы, был явно техногенным и управляемым. Его технические характеристики (скорость, мгновенные изменения траектории, устойчивость к колоссальным перегрузкам) не способен продемонстрировать ни один земной летательный аппарат. Зато сам Аккуратов и другие полярные летчики не раз встречались с подобными явлениями в воздухе.

Но чиновников от авиации и ПВО больше заботили земные проблемы, поэтому Аккуратов дал подписку о неразглашении и 25 лет молчал.

Однако не молчали гражданские специалисты из Северодвинска, которых привлекали к проведению радиационной разведки. От них-то в середине 80-х информация и попала в северодвинский УФО-центр Полярная Звезда .

Примерно тогда же под Кандалакшей возобновились поиски тех самых расплавленных капель . Летом 1990 года уфологам из Петрозаводска первым улыбнулась удача. Они нашли небольшой кусок металла ярко-золотистого цвета, представляющий из себя сплав редкоземельных элементов. Поэтому неудивительно, что летом следующего года в Беломорье была организована очередная экспедиция, в составе которой был и первооткрыватель Пермской зоны Эмиль Бачурин.

Вольфрам из космоса

Вообше-то высота 528 значилась последним пунктом в плане посещений. В последнее лето СССР власти относились к уфологам благосклонно, и экспедиция получила даже финансовую поддержку, которой хватило на фрахт небольшого суденышка. Но плавание по Белому морю особых результатов не принесло. Из 18 участников экспедиции в Кандалакшу прибыли только четверо. У остальных отпуска закончились.

На попутном ГАЗ-63 добрались до последнего жилья, а потом еще день шли до места, где когда-то бродили Тово с Семеном. Дорогу там, кстати, так и не построили. К вечеру начался дождь, а утром окрестные вершины плавали в густом тумане. На поиски вышли уже поздним утром.

Бачурин шел крайним слева с П-образной рамкой в левой руке, которая у него чувствительнее. Именно рамка и навела его на главную удачу в жизни уфолога. Среди мха и желтых звездочек полярного мака блестело что-то явно металлическое!

Сталкеры нынче пошли ученые, поэтому обломок Бачурин вытаскивал руками в полиэтиленовых кульках. А то можно и метки дьявола получить, или заболеть какой-нибудь контактерской болячкой. Впрочем, за годы в тундре металл стал вполне безвредным. Подбежавшие коллеги опробовали его едва ли не на зуб, и ничего плохого с ними не случилось. Сколько ни рыскали они потом по окрестностям, никому подобная удача не выпала. Хорошо, еще в Архангельске договорились - все вешдоки принадлежат тому, кто их нашел.

Первоначально обломок имел форму трапеции 30 на 20 сантиметров, с рваными и оплавленными краями, весом в 10 килограммов. По внешнему виду можно было предположить, что это часть круглого листа с очень малой степенью кривизны, диаметром приблизительно 20 метров.

В Москве обломок с трудом разрезали алмазной пилой на три части, потом самую широкую распилили еще надвое. Три образца остались в московских институтах, четвертый в Перми еще не раз резали. Анализы, сделанные по дружбе за считанные дни до путча, говорили о том, что это продукт металлургии высочайшего уровня развития. В этот момент содержание вольфрама в нем было 99,5 процента, то есть по чистоте превосходило высшую земную марку ХЧА ( химически чистый для анализов ). Да и сделан он был не по-человечески , холодной прессовкой чистого порошка необычайно тонкого помола (20-150 микрон) под колоссальным давлением, при температуре, близкой к абсолютному нулю. То есть в космосе.

В настоящий момент ни одна страна в мире не может наладить производство вольфрамовых деталей такого качества в промышленных масштабах. С трудом еще можно предположить, что где-то в военных лабораториях химики получают вольфрам невероятной чистоты, но зачем разбрасывать его по тундре?

Для чего используют вольфрам инопланетяне - ну об этом можно только гадать. У Бачурина на этот счет имеется оригинальное техническое обоснование, проверить которое не представляется возможным. Да и кому это надо? Россияне утратили космическую мечту, которая когда-то вывела на орбиту Гагарина. Вот и Бачурин последний оставшийся у него образец хочет просто продать. На Западе любители аномальщины давно уже создали свой рынок с твердыми расценками.

А вольфрам тем временем лежит себе, завернутый в простую бумажку, и продолжает менять свои свойства. Исследования, проведенные Пермским НПК Квант в 2001 году, дали странные результаты. За 10 лет после первой проверки вольфрам стал еще чище. Электронный микроскоп РЭМ-ЮОУ с приставкой для рентгеновского спектрального анализа ВДАР-1 выдал почти 100-процентное содержание вольфрама - 99,9 процента. А вот плотность образца стала меньше. 10 лет назад она была чуть выше плотности земного вольфрама, которую физики определяют как 19,3 г/см3. А теперь вольфрам из космоса стал легче почти на 2 г/см3. Словно из него что-то испарилось.